| |||
|
Документы. Законы. Статьи. Если не опускаться до подмены понятий Фролов Н.М.1991г. В статье "Правовой статус научных открытий" [1], написанной мною в соавторстве с В.В. Потоцким, сформулировано пять доводов в пользу сохранения отечественного правового статуса научных открытий, высказано пожелание, что следует сделать в связи с предстоящим принятием Закона СССР об интеллектуальной собственности. В отклике на эту публикацию академик В.Л. Гинзбург объявил (без каких-либо доказательств), что наши доводы не выдерживают критики, предложив читателю самому разбираться в их существе Однако выводы В.Л. Гинзбургу, очевидно, известны заранее, поскольку он тут же заявил, что в результате дискуссии в печати "прийти к решению невозможно", а "сделать это можно и нужно только на уровне какого-то компетентного органа" [2]. В поисках такого органа В.Л. Гинзбург разослал в различные официальные инстанции (Президиум АН СССР, ГКНТ СССР, Комитет по науке Верховного Совета СССР) соответствующие письма. Его позиция – надо немедленно прекратить регистрацию "пресловутых открытий". Но не многовато ли накопилось у нас за последние годы поспешно разрушенного? Не пора ли взять за правило предварительно взвешивать последствия? О чем спор? Уточню суть спора. С тем, что научные открытия являются высшим продуктом научной деятельности и играют выдающуюся роль в научно-техническом прогрессе, все как будто бы согласны. Разногласия возникают, когда речь заходит об их официальном статусе. Противники существующей системы, заверяя в том, что они не ставят под сомнение роль и значение открытий, требуют, как они это подчеркивают, лишь отмены их официальной регистрации. Фактически же с ликвидацией регистрационной системы разрушается и отработанный механизм выявления открытий, и сам их статус, поскольку в этом случае они уже не будут выделяться в явном виде из общего знания, как у плохого хозяина не отделяется зерно от плевел. Вот в чем, фактически, суть спора. Борьба идет не против формальностей, которыми сопровождается процедура регистрации открытий, а против юридического признания открытий в качестве высшего достижения научной деятельности и, как следствие, против выявления ученых – генераторов нового знания. Понимая бесперспективность попыток напрямую дезавуировать открытия, противники их регистрации пошли на обычный в таких случаях прием – подмену понятий. Аргументы pro и contra Борьбу с официальным признанием научных открытий В.Л. Гинзбург ведет под популярным в народе лозунгом борьбы с аппаратом. Моего соавтора -- В.В. Потоцкого, представителя аппарата -- он уже вынудил личным выпадом отказаться от полемики. Я к аппарату отношения не имею и сторонником его никогда не был. Более того, у меня прочная репутация его жертвы еще с так называемых застойных времен. Но, очевидно, тогда мне навесят другой ярлык. Ну что же, сообщаю сразу: я – один из тех полутора тысяч заявителей открытий, называемых оппонентом "пресловутыми", который стал и получателем диплома. Вернемся к сути вопроса. Лучший способ его решения в конструктивном духе – согласиться с предложениями оппонента. Но, согласившись, не спешить с их внедрением в жизнь. Смоделируем, хотя бы умозрительно, последствия. Допустим, прекращается немедленно регистрация научных открытий, ликвидируется служба экспертизы и регистрации, сокращается аппарат. Что в активе? Грубо (точными цифрами я не располагаю) -- это около 100 тыс. рублей в год экономии на сокращении штата из двух десятков человек и примерно 60 тыс. -- на гонорарах, выдаваемых авторам открытий. Итого менее 200 тыс. рублей в год. Это примерно в 25 раз меньше, чем платят ежегодно за членство в Академии наук СССР. По сценарию В.Л. Гинзбурга, вместо регистрации открытий их авторов следует "поощрить с помощью различных премий и выборов в число членов академий и научных обществ". Стоп! Вот он, момент подмены тезисов. Вопрос о механизме экспертизы и регистрации открытий подменяется проблемой поощрения их авторов. Полное отсутствие логики в таком подходе становится очевидным при попытке получить хотя бы один ответ на пакет возникающих вопросов. Во-первых, кто и как выявит само наличие открытия, чтобы поощрить автора, если созданный для этой цели аппарат разрушен? Что мешает при поощрении не разрушать аппарат, а опираться на результаты его деятельности? Во-вторых, по какому критерию и кем будет определяться вид поощрения авторов открытий? Ведь стать академиком и членом, скажем, Московского общества испытателей природы далеко не одно и то же. В-третьих, если, согласно сценарию В.Л. Гинзбурга, авторы открытий будут проходить в состав академии вне конкурса, то что мешает сделать это сейчас? А если сценарием такая возможность не гарантируется, то какой прок от подобной рекомендации? Если сейчас, по признанию моего оппонента, никто не считается с официально зарегистрированными открытиями, то почему должны считаться с открытиями, трактуемыми в качестве таковых каким-то иным, неофициальным путем? Во время последних выборов в состав Академии наук СССР на объявленную вакансию члена-корреспондента по специальности "гидрогеология" претендовали 17 докторов наук, из которых четверо – авторы научных открытий. Однако на результатах голосования последнее обстоятельство никак не сказалось. Не следует, кстати, забывать, что сотрудники Госкомизобретений и привлекаемые им ученые на предварительной стадии экспертизы возвращают в среднем примерно тысячу (!) заявок ежегодно, как не соответствующих требованиям, предъявляемым к открытиям. После ликвидации службы вся эта лавина хлынет в Академию наук СССР. Вот тогда, действительно, впору стонать от рутинной, далекой от науки работы. Или придется честно и в открытую отмахнуться от такого понятия, как открытие. Сейчас после фильтра в виде Госкомизобретений в академию попадает в среднем лишь одна из ста заявленных работ. Это те зерна, которые освобождены от плевел. И если рецензирование и обсуждение таких работ бессмысленно, то что же тогда вообще имеет смысл в деятельности академии? Что может быть важнее, чем обсуждение отборных идей, генерируемых научным сообществом? Или пункт 32 (раздел IV) Устава АН СССР уже отменен? А в нем ведь подчеркивается, что главной обязанностью членов АН СССР является не только обогащение науки личными открытиями, но и оказание влияния на исследования, ведущиеся другими. Что же происходит в академии с той единственной из сотни забракованных работ? Послушаем нашего оппонента: «Практика показывает, что в заявках на открытия речь часто идет о действительно хороших научных работах, но выделяющихся лишь тем, что их авторы согласились подать "заявку на открытие"... На мой взгляд, ни в одном из известных мне зарегистрированных у нас открытий по физике о коренном изменении в уровне познания не может быть и речи. При обсуждении открытий на бюро ООФА, по моим наблюдениям, мы просто прикидываем: если работа неплохая, а автор не вызывает отрицательных эмоций, то можно зарегистрировать, почему не доставить автору удовольствие» [2, с. 53]. Если это правда, то из сказанного следует убийственный приговор, но не системе регистрации открытий, а практике их экспертизы на бюро Отделения общей физики и астрономии АН СССР. Выходит, маститые ученые вовсе не определяют, как того требует охаянная оппонентом инструкция Госкомизобретений: во-первых, имеет ли место в данном конкретном случае закономерность, свойство или явление, во-вторых, относятся ли они к объективной реальности материального мира, в-третьих, было ли известно ранее. Вместо всего этого они, оказывается, "прикидывают", насколько им симпатичен автор и достаточна ли мера симпатии для удовлетворения искомого им удовольствия. Конечно, гораздо труднее определить ранг идеи, ответить на вопрос: вносит ли она коренные изменения в уровень познания. Но в таком случае логично не перечеркивать все, а вести поиски совершенных критериев в иерархизации новых идей [3]. Признаком коренных изменений, например, могла бы служить смена парадигмы под влиянием данной идеи. А вообще-то, уважая высокие звания оппонента, разделяя некоторые взгляды и оценки В.Л. Гинзбурга, в данном случае я не склонен относиться всерьез к его суждениям. И вот почему. Даже не физику ясно, что зарегистрированное открытие № 12, ставшее основой лазеров, не может не внести коренных изменений в уровень познания. Так же как и открытие № 88, заложившее фундамент голографии. Возможно, на бюро Отделения общей физики и астрономии АН СССР все и происходит так, как описал В.Л. Гинзбург. Но ведь на бюро выносится уже подготовленное профессионалами заключение по результатам обсуждения предполагаемого открытия на специализированном Научном совете АН СССР. По крайней мере так практикуется в Отделении геологии, геофизики, геохимии и горных наук АН СССР. Что же остается от аргументов оппонента? В своей статье В.Л. Гинзбург заявляет: "Регистрация субъективна... фиксируются лишь работы, авторы которых подают соответствующие заявки" [2, с. 53]. Как будто в состав академии выбирают без рекомендаций и кипы документов. Делая упрек в неполноте системы, не следовало бы забывать, что любая искусственная система в принципе не может претендовать на полноту. А обсуждаемая, кроме того, неполна по определению, поскольку не является международной, и в ней оговорены сроки давности. Долг каждого ученого, действительно озабоченного сохранностью накопленного знания, указать пути поиска утраченных или игнорируемых крупных идей. Такая попытка, например, предпринята совсем недавно коллективом гидрогеологов страны [4]. Еще один аргумент оппонента: на Западе не считаются с нашими зарегистрированными открытиями. Но мир не считается и с нашими вузовскими дипломами. Что же и их прекратить выдавать? Вообще, ссылки на Запад в споре о регистрации открытий не корректны. Уже писалось, что там более совершенна патентная служба, гарантирующая, в частности, и охрану нового знания. А высокий профессионализм и объективность членов Комитета Нобелевских премий гарантируют фантастическое, по нашим меркам, вознаграждение авторам самых выдающихся открытий. Говорилось и о том, что научные открытия выделены в особый объект права в Конвенции об учреждении Всемирной организации интеллектуальной собственности. Мне не известно, как оппонент определил, что тех, кто отказывается подавать заявки, -- большинство. Если по этому вопросу проведено какое-то социологическое исследование, то его результаты следовало бы обнародовать. Достоверно знаю другое. Ежегодно в Госкомизобретений подается от 900 до 1300 заявок на предполагаемые открытия. Это в среднем примерно 5000 авторов-заявителей ежегодно. После предварительной экспертизы к рассмотрению принимаются примерно 150 заявок и только 14 регистрируются в ранге научного открытия. О каком бойкоте большинства может идти речь? Напротив, причина многих жалоб -- отказ в регистрации. Есть обиженные и среди тех, кто "отсеялся" еще на стадии оформления заявки, столкнувшись со строгостью требований Госкомизобретений. А эти требования таковы, что факт наличия или отсутствия открытия "высвечивается" уже при составлении его формулы. Эта работа действительно непростая, она требует глубоких знаний не только науки, в которой сделано открытие, но и основ методологии. Утверждение оппонента, будто отмеченные дипломами работы выделяются среди других лишь тем, что их авторы согласились подать заявку, бездоказательно и оскорбительно для всех авторов зарегистрированных открытий. Спор правомерно вести о другом: все ли работы, включенные в Государственный реестр открытие СССР, соответствуют этому рангу, все ли указанные в нем авторы действительно ими являются. И вот тут я бы согласился с необходимостью повышения качества экспертизы и уточнения критериев, поскольку были (хотя и редкие) случаи, когда регистрацию приходилось аннулировать (№ 83 и 209). По некоторым заявкам или авторскому составу продолжается многолетнее изнурительное рассмотрение протестов, поэтому дипломы не выдаются (№ 273). Были, к сожалению, и совсем недавно случаи регистрации работ, явно не соответствующих рангу открытия (№ 382). Все это надо прямо признать. Возможно, следовало бы считать недействительной регистрацию в тех случаях, когда заявителям не удается убедительно отклонить протест, скажем, в течение двух-трех лет. Необходимость совершенствования системы экспертизы особенно актуальна на заключительной стадии. Сейчас Академия наук дает отрицательные заключения лишь по одной из примерно 15 – 20 заявок. О чем это может свидетельствовать? Либо о высоком качестве экспертизы на предварительной стадии в Госкомизобретений, либо о низком на заключительной в Академии наук СССР. Последнее утверждение справедливо, разумеется, лишь в том случае, если будет доказано, что дипломы выдаются незаслуженно. Взвешивая доводы pro и contra, нельзя не задать вопроса: кому выгодна отмена системы, экономия от ликвидации которой копеечная, а урон колоссальный? Не хотел бы никого обидеть, но ответ, возможно, кроется в некоторых фактах. Например, из тысячной армии членов АН СССР только пятая часть является авторами зарегистрированных открытий. И если даже исключить математиков, обществоведов и представителей некоторых других специальностей, высшим продуктом деятельности которых штучное открытие не является (по определению), то и в этом случае есть над чем задуматься. Не хотят регистрировать свои открытия? Но в это может поверить только тот, кто совершенно не знаком с психологией научного работника. Да и можно ли в этом заподозрить тех, кто преодолел столь мощные препоны на пути в члены Академии наук СССР? Скорее прав был M.B. Келдыш, когда говорил, что в составе академии 1/3 тех, кого безусловно не следовало выбирать, и еще 1/3 тех, кого можно было не выбирать [5]. Автору этой сентенции нельзя отказать в знании коллег и точности оценок. Что в итоге? Итак, смысл и польза существующей системы экспертизы и регистрации открытий в том, что она позволяет отбирать и юридически фиксировать наиболее ценные научные идеи в естествознании, а также выявлять продуктивно работающих и нестандартно мыслящих ученых. Разрушение системы усугубит уравниловку в науке, а "репутация и приоритеты" будут завоевываться в еще более аморальной борьбе. Поэтому последствия дискуссии о правовом статусе научных открытий гораздо серьезнее, чем это может показаться на первый взгляд. Надо, наконец, осознать в полной мере, что главное в науке – это научные открытия, большие и маленькие. Логично поднимать престиж открытия, что сделает его еще более притягательным стимулом для научного сотрудника любого ранга. Каждый из них должен быть уверен, что его карьера, авторитет, материальное благополучие зависят от производимого им знания, а не от околонаучной суеты. И пусть не все окажутся способными на генерацию знания самого высокого уровня, стремление к этому будет способствовать прогрессу в отечественной науке и оздоровлению морального климата в научном сообществе. А высокая награда (не нынешняя, нищенская) за открытия, перспектива быть избранным именно за них в состав той же академии наверняка заставят многих талантливых ученых отказаться от почетных управленческих кресел или подписи на заморском контракте. Журнал «Вестник РАН» 1991г., № 7, стр.71–76. Об авторе. Фролов Николай Михайлович – доктор геолого-минералогических наук, профессор, главный научный сотрудник ВНИИ гидрогеологии и инженерной геологии Мингео СССР. Литература. 1. Фролов Н.М. Потоцкий В.В. Правовой статус научных открытий // Вестн. АН СССР. 1990г. № 6, стр. 78--83. 2. Гинзбург В.Л. Еще раз о регистрации так называемых открытий // Вестн. АН СССР. 1990г. № 10, стр. 50--54. 3. Фролов Н.М. Критерии оценки эффективности научного труда // Разведка и охрана недр. 1990г. № 2, стр. 34--40. 4. Веригин Н.Н., Коноплянцев А..А., Пиннекер Е.В. и др. Хронология нововведений в гидрогеологии // Водные ресурсы. 1990г. № 4, стр. 126--136. 5. Фриш С.Э. Воспоминания //Природа. 1990г. № 12. Главная КОСМОС ЗЕМЛЯ ЧЕЛОВЕК, БИОЛОГИЯ ФИЗИКА, РАДИОАКТИВНОСТЬ ХИМИЯ, МАТЕРИАЛОВЕДЕНИЕ МЕХАНИКА, АВТОМАТИКА, ЭЛЕКТРОНИКА МАТЕМАТИКА Документы. Законы. Статьи. |
Сайт создан в системе uCoz